Материал предоставлен автором.

Я училась в городе Павловске Ленинградской области. Жила у сестры Феодосии в маленькой комнатке. С нами еще жили муж сестры и их двухлетняя дочь Тонечка.

Всем известно, что началась война 22 июня 1941 года. Мне только исполнилось 16 лет. Был солнечный день. Закончились экзамены. Я собиралась ехать в деревню к матери. И вдруг такое!... Война!... Фашисты наступали стремительно. Мне пришлось остаться в Ленинграде. Там были родственники, они нас и приютили. Вскоре мужа сестры Феодосии мобилизовали, как и большинство мужчин в то страшное время. И тут случилась еще беда: в Ленинграде сожгли Бадаевские склады с продовольствием. Иногородних не стали пропускать в Ленинград. Конечно, сразу же ввели карточную систему на хлеб. Это нас спасло от голодной смерти. Грохот и обстрелы продолжались. Большими тучами самолёты летели бомбить Ленинград. И пригородам Ленинграда доставалось. У нашего дома мы вырыли траншею. Делали мы это вместе с соседями. И вот, когда начиналась воздушная тревога, мы бежали в своё укрытие.

Однажды бежим и видим, что стоит женщина, прислонившись к дереву, в руках держит небольшую книгу, и говорит нам: читайте молитву «Отче Наш» и вы будете спасены. Мы родились в православной семье. Нас было 7 человек детей. Я предпоследняя. Нас с младенчества учили молитвам и молиться. Это нам очень пригодилось в жизни и спасало во время бомбёжек и обстрелов. А враг стремительно наступал. Запасов продуктов у нас не было. Ходили на поля и собирали остатки овощей. Поля же были заминированы. Как страшно было, не описать!

Немцы штурмом захватывали города, рвались к Ленинграду. Оккупировали Павловск. Везде объявления написали, например: «Кто выйдет после 18 часов из дома на улицу – расстрел». Коммунистов в Павловском парке вешали на глазах у всего народа и многих мирных жителей расстреляли. В Павловском дворце комендатуру устроили. Кто не зарегистрируется в комендатуре, тем тоже не малое наказание. Мы, конечно, зарегистрировались. При оккупантах в Павловске жили целый месяц. Продуктов никаких мирному населению не давали. Питались желудями. Такое положение тяжелое, что мы поняли, что можем погибнуть, если останемся в Павловске и решили идти в деревню Фомкино Новгородской области, где жила наша мама. Голодные, полураздетые. Решили, если погибнем, на то Воля Божия. Да, я не написала, как попал снаряд в террасу напротив нашего окна. Всю комнату разбил, а я всего за несколько секунд в подвал успела спрятаться. Это меня спасло. Страшное время было!

И вот мы голодные, собрали желудей, растолкли, наварили кашу в дорогу. День был солнечный. Не помню, какая у нас была обувь, чтобы пройти такое расстояние с двухлетним ребенком на руках. Коляски не было. Первым препятствием была река Ижора. По обломкам кое-как перешли. Шли пешком по железной дороге на Новгород 180 км, потом на Старую Руссу, а из Старой Руссы до нашего района больше 100 км. Все мосты были взорваны. Когда мы перешли Ижору и шли по железной дороге, вокруг был лес, как скошенный. Там были жестокие бои. Солдаты наши не захороненные лежали. Сколько лет прошло, а всё картина эта пред глазами стоит. День заканчивается. Нужно о ночлеге подумать. Приходим в какую-то деревню. Просимся ночевать. А нас никуда не пускают. Смотрим, стоит домик. Пошли туда, а там живут две женщины – финки. Они нас обогрели, накормили лепёшками с примесью травы. Вот как они встретили нас – по-христиански.

Идем дальше по железной дороге. Никого нет. Рельсы все перекручены, мосты взорваны. Самое трудное было речки переходить. Дошли до Новгорода. Наступил мороз. Нам нужно переходить на другую сторону реки Волхов. Мост был взорван, а мороз наступил только первый день. Мы сильно замёрзли. Что делать? Если по льду идти, то лед очень тонкий, провалимся. Вода течет подо льдом, даже видно ее. Страшно… Подумали, решили, что лучше утонуть, чем замерзнуть. А может Господь спасет. Пошли на расстоянии друг от друга. Идём, а лёд под ногами аж гнётся. Такое состояние ужаса! Ведь любой шаг мог стать последним. Но мы перешли. Бог помог. Идем до Старой Руссы. Вышли на дорогу. До города ещё 31 километр. А машины немецкие идут мимо нас, наверное, на Москву. Вдруг останавливаются 2 грузовые машины, выходят два водителя и говорят : «Кальт, кальт». Это значит холодно. Забирают санки с ребенком в одну машину. А меня сажают в другую. Мы едем и не знаем, что с нами дальше будет. А немцы, видно, пожалели нас, порядочными людьми оказались. Довезли нас до Старой Руссы. А там на них стразу обрушились другие немцы. И только слышно, то есть, понятно для нас: «Партизан, партизан». Спросили наши документы. Вот, когда нам пригодилась отметка Павловска. А то бы и пристрелить могли.

Остались мы ночевать в Старой Руссе. Помню, помещение было теплое. На полу рассыпана картошка. Мы хоть и голодные были, но не съели ни одной картофелины. Когда мы легли спать, вдруг приходит мужчина русский и спрашивает, где мы видели немцев. Это, наверное, разведка. Спросил, куда мы идем. Мы сказали, а он говорит, что он только недавно был в нашем районе. Рассказал, что райцентр наш полностью разбит, а где деревни наши находятся (ближе к лесу) – все сохранилось. Вот радость! Мы ведь столько времени шли в никуда. Мы ослабленные, изнуренные, еле держались на ногах. Когда мы дошли до своего района, сестра моя упала без сил и дальше идти не могла. Я стою и думаю: «Надо пойти мне попросить у кого-нибудь поесть». Пошла, постучалась в какой-то дом. Мне женщина вынесла пол буханки хлеба и 2 яйца. Я шла от этой женщины, пятясь назад, потому что кланялась всё ей и благодарила.

Дошли мы уже зимой.

Сколько ещё не рассказанного осталось! Сколько видели горя и страданий! Всего не напишешь…

Позже сестричка моя Феодосия устроилась в воинскую часть вольнонаёмной. Фронт отодвинулся на запад. В Латвии 28 августа 1944 года её смертельно ранили. Муж её вернулся по окончании войны жив и невредим. Он увёз дочку Тонечку домой. Я тоже выжила и очень рада, что у меня появилась возможность донести до вас хоть малую частичку воспоминаний о том холодном, голодном, страшном времени.